Черные страницы его дневника (интервью для Headbanger, ноябрь 2007)
Headbanger: На выпуск нового альбома "Nekrolog 43" у вас ушло
целых три года. Почему перерыв был столь долгим? Насколько я понимаю,
это самый длительный перерыв между альбомами Diary Of Dreams... Adrian Hates:
Да, это так. Основная причина заключалась в том, что после выхода
мини-альбома "MenschFiend", который являлся последней частью трилогии
("Giftraum", "Nigredo" и "MenschFeind") мы в течение довольно
длительного времени были в турне, и у меня было очень мало свободного
времени, которое я мог бы посвятить работе в студии. Конечно, во время
турне я делал кое-какие наброски, продумывал концепцию, но у меня не
было достаточно времени, чтобы пойти в студию и начать над ними
работать всерьез. Раз уж я принимаюсь за запись диска, то хочу уделять
ему побольше времени, не отвлекаясь на концерты. Мы побывали во многих
странах: в Израиле, России (как ты уже знаешь), Соединенных Штатах,
Греции, Португалии, Италии и многих других. В общей сложности Diary Of Dreams
объехали 26 стран. На это уходит очень много времени, и когда я
возвращаюсь назад, можешь себе представить, сколько работы меня ждет.
Ты только представь – пока мы выступали в Европе, в моем электронном
почтовом ящике скопилось более 600 писем от фэнов, и только на то,
чтобы на них ответить, у меня ушло около двух месяцев. Потом в
какой-то момент я все-таки вплотную занялся работой над альбомом, но
мне приходилось постоянно прерываться на текущие концерты. И только в
сeредине прошлого года мне удалось, наконец, остановиться и сказать:
"Все, с этого момента мы занимаемся только выпуском альбома!". На это
ушло очень много времени, и, в конце концов, я позвонил нашему
менеджеру Альберту и сказал: "Альберт, мы выпустим новый альбом
26 октября 2007 года". А "Nigredo" вышел 25 октября 2004 года, так что
прошло ровно три года. Нам самим вовсе не казалось, что перерыв такой
уж большой, но в этом, безусловно, были убеждены фэны. Нам и "Nigredo"
кажется все еще актуальным и свежим. Но, надеюсь, на выпуск следующего
альбома уйдет гораздо меньше времени.
Headbanger:
Как ты работаешь над альбомом? Ты сначала разрабатываешь концепцию, а
потом пишешь музыку? Или же пишешь несколько песен, а потом уже
решаешь, о чем они будут? Adrian Hates: Есть одна фраза, которая очень точно отражает наше отношение к работе над альбомами Diary Of Dreams:
"наше правило – отсутствие всяких правил". С каждым альбомом все
происходит совершенно по-разному. В музыке мне больше всего нравится
свобода, и я не могу понять, как при работе над альбомом можно из раза
в раз следовать некой обязательной процедуре. Это ж надоест до смерти!
Я считаю, что самое увлекательное в музыке – это абсолютная свобода
каждый раз делать все по-новому. В этот раз несколько песен я полностью
написал на классической гитаре, даже не прикасаясь к компьютеру. Но еще
до этого я начал работать над названием, текстами и историей альбома,
так что к моменту, когда я засел за сочинение музыки, значительная
часть работы была уже проделана. И это было действительно здорово, было
очень необычно сидеть за столом с ручкой в руке и писать тексты для
альбома, не слышав еще ни единой его ноты. Это было прикольно и очень отличалось от того, как мы работали раньше. Над "Nigredo" мы с Гауном:А
большей частью работали над всем альбомом сразу. Иногда, бывало, я
записываю музыку, а он сидит неподалеку, слушает, что я играю, и
одновременно делает какие-то наброски для оформления. В этот же раз
работа шла поэтапно. Сначала концепция, потом музыка, потом запись,
микширование, мастеринг, и затем графика. Конечно, идеи относительно
графики и фото родились у нас еще в процессе работы над альбомом, но
реализовать их мы смогли только под самый конец. Это было здорово. Я не
имею ни малейшего представления, о чем будет наша следующая работа, но
она обязательно будет другой.
Headbanger: Насколько в этот раз велик вклад в музыку Diary Of DreamsГаунa:A? Adrian Hates: Должен признать, что в этот раз мое влияние преобладало. Гаун:A
только привнес во многие песни свой неповторимый стиль игры на гитаре.
Он всегда был рядом, чтобы помочь и поделиться своими идеями. А это для
меня очень важно и нужно, потому что он понимает и чувствует музыку как
никто другой, мы с ним как бы на одной волне. Группа в целом также
вносит в музыку определенный вклад, и это тоже для меня очень важно. На
различных стадиях подготовки альбома мы вместе садимся и слушаем
музыку, а потом все обсуждаем. И многие интересные идеи были
результатом именно таких обсуждений. Для меня это очень важно, потому
что когда в течение столь долгого времени работаешь в одиночку,
начинаешь терять способность объективно смотреть на вещи. И взгляд как
бы "со стороны" в таких случаях очень помогает. Иногда в какой-то
момент работа просто застопоривается, и тогда приходит кто-то и
говорит: "А почему бы тебе не посмотреть на проблему под таким углом?".
Иногда для того, чтобы все встало на свои места, бывает нужна всего
лишь одна фраза. Например, когда я не был уверен в том,
правильно ли я записываю вокал, ребята пришли ко мне и сказали: "Это
лучшая запись вокала, какую ты когда-либо делал!". И я подумал: "Ого!".
Ведь я этого совершенно не ожидал. В другой раз, когда Гаун:A и Альберт
услышали несколько песен, они сказали: "Мы не уверены, что здесь стоит
петь именно так". Я сказал: "Возможно, вы правы", и попробовал
по-другому. Вот так мы и работаем над альбомами, вот это для меня и
означает свобода. Поэтому роль Гаунa:A была велика как всегда,
хотя его игра на новом альбоме представлена меньше, чем на предыдущем.
Но, опять же, на следующем альбоме все снова будет по-другому, и,
возможно, в этот раз мы с ним будем опять сидеть друг напротив друга и
работать вместе. Мы никогда заранее не обсуждаем такие вопросы, все
получается само собой.
Headbanger: Некоторые
музыканты говорили мне, что получают музыку и тексты как бы извне, а
сами являются лишь проводниками, посредниками, которые переносят все на
бумагу. Что ты об этом думаешь? И кем ты себя ощущаешь – создателем или
же медиумом, проводником? Adrian Hates: (Пауза). Интересная мысль... Я бы сказал, что я, скорее, создатель, потому что "медиум" звучит слишком эзотерически и религиозно (смеется),
а я не очень религиозный человек. А поскольку идеи и концепции исходят
изнутри, причем преимущественно изнутри меня, то рискну сказать: "Да, я
– источник этой музыки, источник идей и мыслей, лежащих в ее основе". Я
переношу на бумагу все, что меня волнует, все, с чем мне иногда
приходится бороться, и отчего хочется избавиться. Все это очень личное,
и я не ощущаю, что получаю это от какой-то иной силы – это лишь моя
чуднáя голова, которая требует, чтобы я писал музыку.
Headbanger:
Обложка нового сингла "The Plague" очень напоминает обложку
"MenschFeind". Означает ли это, что концептуально они также связаны? Adrian Hates:
Да, это так. Трилогия связана с "The Plague" и "Nekrolog 43"
концептуально, но не музыкально. И в этом заключается главное отличие.
Когда я начал работать над "MenschFeind", мы долгое время находились в
турне, а во время тура у меня обычно бывает много времени, чтобы все
обдумать и пересмотреть. Мне кажется, что "MenschFeind" описывает столь
невероятный, захватывающий момент истории, что можно еще долго
рассказывать о том, что произойдет после этого. И хотя это конец моего
повествования, но это еще не конец всей истории, и я почувствовал, что
должен ее продолжить и рассказать, что было дальше. Конец получился
слишком открытым и неопределенным, и я решил сделать его немного более
четким. И хотя я не люблю понятные и однозначные концовки, мне
показалось, что на "MenschFeind" конец получился слишком открытым. Мне
показалось, что еще можно очень многое сказать, многие фрагменты моей
собственной жизни были очень сходны с теми, что описывались в
"MenschFeind". Мне кажется, что "The Plague" является своеобразным
мостиком между двумя альбомами. "Nekrolog 43" концептуально
продолжает историю, начатую в "MenschFeind", в музыкальном же плане он
более экстремален. Альбом получился более холодным, но в то же время
более жестким и агрессивным, что, безусловно, понравится тем, кто любит
более гитарную музыку. Как ни странно, у нас довольно много поклонников
среди метал-фэнов, да и я сам являюсь большим любителем металла.
Headbanger: Правда? Adrian Hates:
Да. Мне очень нравится классическая музыка, но в то же время я люблю и
металл. Он окружал меня с детства, точнее, со школьных времен. Все мои
друзья были металлистами, так что я постоянно слышал Slayer, Iron Maiden, Pantera
и другие подобные группы, сегодня же среди моих музыкальных
предпочтений можно встретить даже кое-что из ню-метала. Безусловно, это
сложно отнести к классическому металлу, но, например, Korn я просто восхищаюсь. Но, должен признать, что Slayer я слушаю до сих пор (смеется), и считаю их отличной командой.
Спектр
моих музыкальных интересов очень широк, и мне это нравится, потому что
благодаря широте своих взглядов я свободен черпать вдохновение в
совершенно разных стилях. В металле очень много уникальных, талантливых
музыкантов, слушая которых ты получаешь не только удовольствие, но и
вдохновение. Я бы сказал, что у металла в целом есть нечто общее с Diary Of Dreams,
возможно, это настроение, которое многие поклонники металла считают
близким для себя. Я даю множество интервью различным метал-журналам из
Германии, Италии, Греции, и мне это нравится. Я считаю, что это
здорово, когда ты не ограничен только готической тусовкой. Я вовсе не
хочу сказать, что мне не нравятся готы, не пойми меня неправильно, я
лишь хочу сказать, что чем шире спектр моих поклонников, тем это для
меня полезнее.
Headbanger: Вернемся к оформлению
альбома. В прошлый раз для того, чтобы провести фотосессию, вы поехали
в Исландию. Где вы фотографировались в этот раз? Adrian Hates:
В этот раз все было не столь захватывающе, как в Исландии, которая и
правда просто нереальное и удивительное место. Ту нашу поездку я,
наверное, буду помнить до самой смерти, потому что для меня это было
что-то сверхъестественное, словно другой мир. И я знаю, что какую бы
страну я ни выбрал теперь, она может быть прекрасна, возможно,
настолько же прекрасна, как Исландия... но я боялся, что еще одна
фотосессия, сделанная в другом красивом месте, не будет для нас
достаточно хороша, потому что в нашей жизни уже была Исландия. Трудно
создать что-то лучшее, потому что Исландия – само воплощение красоты, и
мне не хотелось, чтобы меня воспринимали как человека, который пытается
скопировать свои предыдущие достижения и добиться того же результата, и
поэтому мы решили сделать фотографии в совершенно ином стиле. Для
этого альбома мы провели пять фотосессий. Одну для обложки, одну для
буклета, одну – для последней страницы истории, и... я уже не помню,
для чего остальные, их в этот раз было слишком много (cмеется).
Основная фотосессия проводилась в приюте для душевнобольных. По
фотографиям нельзя догадаться, что это приют для душевнобольных, потому
что их антураж типичен для любого полуразрушенного дома. Это просто
старый дом, наполовину превратившийся в руины. В этом доме мы,
фактически, инсценировали собственную казнь. Выглядит это весьма
впечатляюще - я был повешен, остальные, соответственно, застрелены,
отравлены и утоплены. Фотографии чем-то напоминают кадры из фильма, в
них присутствует атмосфера ужастика, и они получились на удивление
реалистичными. Я не стал добавлять к ним типичные для второсортных
ужастиков эффекты, я, наоборот, сделал их более четкими и
реалистичными. На всех нас была очень простая одежда, мы были босые, и
бегали босиком по дому три дня, пока не стали окончательно грязными. Забавно,
но мне очень понравилась эта фотосессия, потому она была очень
эмоционально напряженной. После окончания съемки фотограф сказала нам,
что она очень редко сталкивается с группами, которые настолько
сфокусированы на том, чтобы вложить в фотографии все те образы, которые
существуют у них в головах. Она сказала, что ей очень понравилось
работать с нами. Мне тоже. Это был совершено удивительный опыт. Да, еще одна фотосессия, о которой я сначала забыл, это фотосессия с Инго Ремлингом
для сингла "The Plague", с наложенными CGI-эффектами. В этот раз подход
к съемке был совершенно другим – человек снимался на фоне синего
экрана, а остальные дорисовывались к нему на компьютере. При второй же
съемке компьютер не использовался совсем, кроме, пожалуй, небольшого
добавления цветности. Все, что вы видите в буклете – абсолютно
настоящее, каждая, самая незначительная деталь была размещена перед
объективом нашими собственными руками. Можно было посмотреть на экран
фотоаппарата и увидеть, какой получится фотография. Но когда мы
работали с Инго, на экранчике можно было увидеть только лицо на
фоне синего экрана, и приходилось проявлять немало фантазии, чтобы
понять, такой ты хочешь видеть фотографию или нет. К счастью, благодаря
Инго, он же Monozelle, мы достигли удивительных результатов. Фотографии
получились довольно шокирующими, и мне это очень нравится. Во-первых,
потому что они моментально привлекают внимание, и, надеюсь, что даже
более того – заставляют задуматься. Я надеюсь, что они заставят вас на
мгновение остановиться и пережить то, что вы видите, проанализировать
увиденное, и спросить себя: "Что эта фотография хочет мне сказать?".
Это первый шаг к пониманию сути альбома, а в качестве дальнейших шагов
могут служить его мифология, его тексты и многие другие аспекты. Музыка
и тексты помогут вам совершить как бы небольшое путешествие. В
сущности, фотографии являются для меня неким шокирующим приглашением к
нему.
Headbanger: Полагаю, при том внимании, которое вы уделяете визуальной стороне Diary Of Dreams, тебя не слишком порадовала идея распространять вашу музыку при помощи платного скачивания из Интернета? Adrian Hates:
Еще бы! Поэтому я очень рад, что мы все еще выпускаем диски, в которые
все еще можем вложить всю ту визуальную часть, которую хотим. В данный
момент мы печатаем для предстоящего тура виниловые пластинки...
Headbanger: Это был мой следующий вопрос! Я как раз хотел спросить, выходило ли у вас что-нибудь на виниле... Adrian Hates: Забавно – когда-то, много лет назад, в магазинах господствовал винил, и сейчас, столько лет спустя, Diary Of Dreams
решили выпустить альбом на столь устаревших носителях. Это, может быть,
и смешно, но мне кажется, что об этом мечтают все, кто вырос в эпоху
CD. Ведь ничто не может сравниться с обложкой виниловой пластинки! (Смеется).
Она вызывает просто бурю эмоций. Что же касается нашей пластинки, то
это будет пикче-диск, то есть, на обеих ее сторонах будут картинки, что
мне, словно ребенку, нравится больше всего – поставить в проигрыватель
диск, на котором сверху изображена какая-нибудь классная картинка. Да,
эту пластинку мы выпускаем в первую очередь для собственного
удовольствия, но мы также предоставляем свою музыку для платного
скачивания. Я считаю его хорошей альтернативой скачиванию пиратскому,
но в то же время оно не дает полного представления об альбоме. Очень
грустно, что в последнее время мы все больше и больше "подсаживаемся"
на скачивание музыки, а молодому поколению стало совершенно неинтересно
оформление альбомов. Но если мы не пойдем навстречу этим новым веяниям,
то просто утонем. (Вздыхает). Так что я предпочитаю дать детям
то, что им нужно, хоть мне и очень грустно от мысли, что кто-то может
скачать с нашего альбома песни три, и у него не будет возможности
оценить альбом целиком. Они не пройдут весь путь от начала до конца, не
почувствуют развития альбома, со всеми его взлетами и падениями. Это
очень волнующий процесс, который позволяет музыкантам вложить всю свою
душу даже в последовательность треков... Но я не могу ничего изменить,
не могу поменять окружающую нас действительность, я могу лишь приложить
все силы, чтобы использовать столько опций, сколько возможно.
Headbanger: В нашем разговоре ты упомянул сингл "The Plague". Насколько он отражает звучание полнометражного альбома? Adrian Hates:
Он отражает лишь небольшую его часть. И причина, по которой я сразу
после "The Plague" поместил на него балладу "Allocution", очень проста:
я даже с помощью этого сингла хотел сказать людям: "Не волнуйтесь,
далеко не весь альбом будет мощным боевиком с жесткими гитарными
риффами. Там же вы сможете найти и спокойные, мирные и тихие баллады,
это сложное и 'многослойное' произведение". Именно это я хотел
продемонстрировать этим синглом, хотя, конечно, сложно дать
представление об альбоме при помощи только двух треков. "The Plague"
представляет более агрессивную часть альбома, но далеко не весь, другую
же его сторону более-менее отражает "Allocution". Но, допустим, такие
песни, как "AlLone", которая идет на диске второй, или "The Valley",
которая идет последней, или четвертая "Tears Of Joy", или третья "Son
Of A Thief" - это совершенно иные миры. Чтобы прочувствовать разницу,
нужно их услышать, а разница на самом деле огромна. То же самое
относится и к вокалу – а на этом альбоме я очень много над ним работал,
я чуть ли не истязал себя, чтобы добиться того, чего я хочу. Я хотел
добиться очень специфического вокала, и поэтому очень много времени
провел в студии, экспериментируя с вокалом и записывая дубль за дублем.
Иногда на запись одной лишь песни уходило около двух дней.
Headbanger:
На сингле также есть концертная версия песни "Traumtänzer", которая
является своего рода посвящением фэнам, приходящим на ваши концерты. Но
почему вы выбрали именно эту песню? Adrian Hates: На
мой взгляд, есть только две песни, которые могли быть использованы в
качестве некой "благодарности" фэнам. Первая – это концертная
акустическая версия "AmoK", в которой звучат только фортепиано и вокал,
а вторая - это "Traumtänzer". Где бы мы ни выступали, эти две песни
принимаются просто на "ура". А поскольку акустическая версия "AmoK" уже
вошла на DVD и концертный CD, единственное, что я мог сделать в этой
ситуации, это записать еще одну ее версию, что, на мой взгляд, было бы
не лучшим решением. Поэтому я и выбрал "Traumtänzer", которую также
очень любят фэны, что можно услышать на DVD и CD, когда весь зал снова
и снова поет припев вместе со мной. Это совершенно потрясающий момент,
причем это не зависит от того, где мы находимся, в Южной Америке,
Италии, Греции или где-нибудь еще. Это просто невероятно, особенно
учитывая, что эта песня на немецком. Поэтому я и выбрал ее в качестве
репрезентации всего нашего сет-листа, в качестве благодарности всем,
кто поддерживал нас во время этого турне, всем, кто пришел на наши
концерты и отрывался вместе с нами. Я доволен этим туром до самой
глубины души, это был, наверное, самый замечательный тур за всю мою
карьеру. Да и вообще, это был прекрасный опыт, я чудесно провел время.
Я встретил прекрасных людей, посетил прекрасные страны, выступать в
которых стало для меня честью. В будущем году мы все снова повторим, и
я надеюсь, что все будет еще лучше! (Смеется).
Headbanger:
Довольно странно слышать, что ты прекрасно провел время в туре, потому
что, насколько я понял из твоих предыдущих интервью, ты очень не любишь
быть в местах большого скопления людей... Adrian Hates:
Меня об этом часто спрашивают, и я понимаю, почему. Дело в том, что
меня крайне редко можно встретить в зале. У меня есть пространство за
кулисами, где я совершенно один или же со своими ребятами, потом я иду
на сцену, где мне тоже вполне хватает пространства. Когда мне нужно
собственное пространство, с ним не возникает проблем, но это совершенно
невозможно, когда ты находишься в зале. Как ты, наверное, знаешь,
практически после каждого концерта, за очень редким исключением, я
выхожу в зал, чтобы поговорить с теми, кто пришел на наш концерт. Для
меня это – самое сложное, потому что в этом случае я окружен большим
количеством людей. Иногда их очень много, иногда – не очень, и я могу
взять себя в руки, но факт остается фактом: я не люблю быть в толпе,
мне это очень дискомфортно. И чем старше я становлюсь, тем хуже я это
переношу. Вы никогда не увидите меня в общественном транспорте, на
крупных концертах и фестивалях, а если нам самим приходится на них
выступать, я почти никогда не выхожу на поле. Повторюсь, я чувствую
себя очень некомфортно, у меня возникает смутное ощущение опасности и
подавленности. Мне нужно собственное пространство, и сознание того, что
я в любой момент могу сделать шаг назад и быть совершенно один. Сцена
предоставляет мне такую возможность, и поэтому я нахожусь с ней в
полной гармонии. Но когда я после турне возвращаюсь домой, в мой
маленький домик в лесу, там я могу оставаться в одиночестве неделями.
Headbanger: Ты помнишь свой самый первый концерт? Когда это было, и какие впечатления у тебя о нем остались? Adrian Hates:
Мой первый концерт состоялся в июне 1992 года. Буквально пару месяцев
назад я нашел фотографию с того концерта, и на ней стояла дата. Поэтому
дата концерта, которую можно видеть на нашем сайте, верна с точностью
до дня. Вообще-то, это был не фестиваль и даже не обычный концерт, а
что-то типа смотра самодеятельности, что было довольно интересно. Все
происходило в прекрасном старом театре, который одно время использовали
как кинотеатр, а потом по какой-то причине перестали, и стали сдавать
для организации концертов и театральных постановок. Также они
организовывали эти смотры самодеятельности, в одном из которых я и
принял участие. Там выступали очень странные люди – кто-то читал стихи
собственного сочинения, кто-то играл совершенно странную музыку,
главная идея которой заключалась в том, что музыка не должна быть
гармоничной, а должна быть лишь нагромождением звуков, кто-то показывал
пантомимы, кто-то устраивал небольшие представления с огнем, и т.д. и
т.п. Это было сборище очень странных людей. И в одном из таких
смотров приняли участие мы. Я пел и играл на клавишных, еще один парень
также играл на клавишных, а мой бывший гитарист играл на гитаре. Зал
был заполнен, там было около 600 человек, что, как мне тогда казалось,
было просто поразительно. Уверен, что сегодня на подобные мероприятия
вряд ли соберется такая толпа. Но это было очень артистическое
мероприятие, очень театрализованное. Помню, когда мероприятие
только начиналось, организатор подходил к группам и спрашивал, сколько
они могут выступать. Одни ребята оказались большими засранцами и
сказали: "Мы можем играть столько, сколько Вы хотите!". Но их музыка
была совершенно отвратительна, и их освистали и прогнали со сцены
буквально через десять минут! (Дружный смех). Потом организатор
спросил нас, сколько мы будем играть, и мы ответили, что не больше 25
минут. Он только посмеялся над нами, но оказалось, что мы стали в тот
вечер единственной группой, которой аплодировали стоя и вызывали на
бис. Я подошел к микрофону – я помню это настолько ясно, как будто это
было вчера – и сказал: "Я очень тронут, но нам нечего исполнить на
бис". (Дружный смех). Весь зал смеялся, а я стоял на сцене, я
злился и был очень растерян, потому что я был молод, переполнен
эмоциями, и не знал, что сказать, поэтому сказал правду. Я сказал:
"Извините, у нас нет песен на бис, мы сыграли все песни, которые
репетировали к этому концерту", и овации продолжились. Я помню все, как
будто это было вчера. Мы никому не говорили об этом концерте –
в зале не было ни наших друзей, ни родных, это была совершенно
незнакомая аудитория. И я скажу, почему мы так сделали. Мне не
хотелось, чтобы в первом ряду стояли друзья, которые бы аплодировали
нам только потому, что они нас знают. Мне хотелось честной реакции
непредвзятой аудитории. В то время я был очень неуверен в себе и не мог
наверняка сказать, хорош ли тот материал, который мы исполняем, или
нет, и я подумал: "Это будет хороший шанс получить отклики на то, что
мы делаем". И результат этого эксперимента убедил меня в правильности
выбранной дороги.
Headbanger: Как ты решаешь, какой
язык для какой песни выбрать? Оглядываясь назад, скажи, ты всегда делал
правильный выбор, или же бывало такое, что ты думал: "Я должен был
спеть эту песню на английском!", или же наоборот на немецком? Adrian Hates:
Я думаю, что выбор в большинстве случаев был правильным, потому что я
очень аккуратно к этому отношусь. Бывало, что песня изначально была
написана и даже записана на другом языке, но потом в какой-то момент я
решал, что это не пойдет, стирал ее и делал все заново. Я очень
внимателен к подобным вещам, и если я решил, что песня будет на
каком-то языке, значит, я абсолютно в этом уверен. Я очень хорошо
помню, как когда-то решил, что основным нашим языком будет английский,
это было где-то в конце 90-х. В то время музыка на немецком языке была
очень популярна, у всех на слуху были такие группы как Goethes Erben, Das Ich, Lacrimosa
и несколько других. Я вовсе не хочу сказать, что я их не люблю, но я не
хочу быть частью этого музыкального жанра только из-за языка. Мрачная
музыка, немецкий вокал... нет, я не хочу ограничивать себя ассоциациями
с какой-то группой людей. К тому же, мне хотелось показать себя на
международном рынке, хотелось, чтобы гораздо больше людей понимали то,
о чем я говорю. В довершение всего, я полтора года провел в Нью-Йорке,
а мои родители долгое время жили в Шотландии, и поэтому я в детстве
часто бывал в Америке и Великобритании, так что английский был мне
почти родным. Когда я был маленьким, часто бывало, что я поднимал
трубку, а на другом конце провода был кто-то англоговорящий. Конечно,
со временем навыки языка теряются, и ты уже не можешь пользоваться им
так же хорошо, как родным, и прежде чем говорить, тебе бывает нужно
подумать. Но английский язык мне до сих пор довольно близок, и я вполне
комфортно на нем общаюсь. Я безумно люблю английский язык, я считаю,
что это прекрасный язык, такой же замечательный, как французский или
немецкий, но еще интереснее смешивать эти языки. И будь уверен, что я
бы использовал еще больше языков, если бы ими владел. Я немного говорю
по-итальянски, но в основном он все-таки забыт. К сожалению, на
большинстве остальных языков я знаю только "spasibo" (смеется) и все.
Headbanger:
Какие поэты и музыканты оказали на тебя влияние как на автора? Есть ли
на сегодняшней музыкальной сцене какие-нибудь группы, которые тебе
нравятся? Adrian Hates: Да, безусловно, такие есть, и
они всегда были, но я никогда не расценивал их, как источник
вдохновения, просто они в некотором роде бросали мне вызов, они были
способны привлечь мое внимание и освободить мой разум. Например, я
считаю 30 Seconds To Mars отличной группой, мне нравится их слушать. Korn я тоже всегда обожал, еще я люблю Unkle, Massive Attack, Pink Floyd, Питера Гейбриэла...
Есть целый список групп, которые я постоянно слушаю, но они не
оказывают на меня никакого влияния, это просто группы, которые мне
нравятся.
Что же касается литературы, то это, как правило, классика. К сожалению, у меня сейчас мало времени остается на чтение (смеется),
я слишком занят музыкой. Но бывает, что я просто беру книгу, это
что-нибудь из французской литературы типа Альбера Камю или Жана Поля
Сартра, или книгу немецких или австрийских экспрессионистов, таких как
Георг Тракль, Готфрид Бенн и Георг Хайм – сложноватые имена (смеется), боюсь, большинство из них не сильно популярны в вашей стране.
Headbanger: Ну, по крайней мере, Альбер Камю и Жан-Поль Сартр у нас очень хорошо известны... Adrian Hates:
Правда? Полагаю, это потому, что они получали крупные награды, в
частности, Нобелевскую Премию Мира. Что же касается немцев и
австрийцев, то пик их творчества пришелся на 1909-1930 гг., они писали
невероятно мрачные поэмы. Они просто поразительны, я ни у кого больше
не читал ничего подобного. Поэтому я до сих пор при любой возможности
беру и читаю старые книги – они написаны на прекрасном языке, они, как
я люблю говорить, "рисуют словами". Они иногда могут быть довольно
кровавыми и брутальными, но их все равно стоит прочесть, и я знаю, что
множество наших фэнов любят читать их книги. Их читают даже некоторые
американцы, хотя им приходится читать в переводе, и несколько человек
связались со мной и сказали: "Это потрясающе, это совершенно уникальная
литература!". И это действительно так.
Headbanger: Следующий вопрос будет довольно тривиальным: какие у тебя остались впечатления о ваших визитах в Москву? Adrian Hates: Если я не ошибаюсь, мы выступали в России три раза (интервью состоялось еще до последнего московского выступления Diary Of Dreams, которое прошло 24 февраля 2008 года – прим. ред.), и для нас это всегда было событием. Наш первый концерт в Москве стал первым для Гаунa:А выступлением в составе Diary Of Dreams,
так что для нас это всегда важное событие, своего рода возвращение к
исходному пункту пути. И каждый раз за кулисами мы это отмечаем. Ведь в
группу, которая так важна для каждого из нас, пришел новый человек, а
нам очень нравится быть всем вместе, мы – одна команда, у нас очень
сильно чувство единства. Так что Москва с самого начала оставила о себе
только самые благоприятные впечатления. Прием публики был просто
потрясающий, было очень приятно играть и чувствовать такую поддержку.
Сам город мне тоже очень понравился. В следующий раз надеюсь, нам
удастся выступить не только в Москве, но и посмотреть другие, более
отдаленные города, и отметить выход нового альбома вместе с нашими
российскими фэнами. Это для меня большая честь, и я с нетерпением жду
возможности вернуться в Москву, потому что у вас одна из лучших
аудиторий - и я говорю это вовсе не потому, что ты из России. (Смеется).
Headbanger:
Я был очень удивлен, когда узнал, что в программу презентаций альбома
вы включили акустический сет. Почему вы это сделали? Мне довольно
сложно представить музыку Diary Of Dreams в акустическом исполнении... Adrian Hates:
А ты еще больше удивишься, когда узнаешь, как здорово это получается,
мне очень нравится. Буквально через 15 минут или полчаса ко мне придет Гаун:А,
и мы будем репетировать этот сет. На сцене будет три человека – один
играет на пианино, двое других на гитаре и все трое поют. Получается
очень любопытно! Это на самом деле здорово, потому что когда ты
начинаешь перерабатывать композиции, то понимаешь, что гармонии на
гитаре или на фортепиано звучат намного лучше, если сыграть их
несколько по-другому. И внезапно уже законченная песня становится
совершенно другой с совершенно иным ощущением. Мы всегда в середине
нашего концерта играем несколько акустических номеров, например, во
время последнего турне мы исполняли "AmoK" только под аккомпанемент
фортепиано, что было тоже в своем роде акустикой. Позднее, в конце 2005
года, во время нашего небольшого турне по Германии, мы устраивали в
середине концерта небольшой акустический блок, во время которого
исполняли шесть или семь песен только под аккомпанемент гитары и
фортепиано. Фэнам очень нравилась акустика, нравилось слышать песни в
новых версиях, во время их исполнения они такие тихие, спокойные, в
зале стоит такая тишина, что это просто поразительно. Дома мы все
играем либо на фортепиано, либо на акустических гитарах, так что для
нас это в некотором смысле возможность воплотить в жизнь свои мечты. И
я уверен, что раз уж мы приехали в Россию, то обязательно споем под
акустику.
Headbanger: И последний вопрос: Хейтс – твоя настоящая фамилия? ("Hates" переводится с английского, как "он ненавидит" - прим. пер.). Adrian Hates: (Хихикает). Было бы здорово, если бы это было так!
Headbanger: Хорошо, в таком случае, расскажи, когда и как возник этот псевдоним? Adrian Hates: Это произошло очень давно. И многие годы имя Aдриан Хэйтс
было для меня гораздо ближе, чем мое настоящее имя, особенно в
англоговорящих странах, где никто не мог правильно выговорить, как меня
на самом деле зовут. Когда я начал работать над концепцией Diary Of Dreams и писать для группы песни, мне хотелось, чтобы мое имя было частью общей иллюзии, истории, мечты под названием Diary Of Dreams. Я почувствовал, что мое имя нужно... (пауза)
исказить, его нужно спрятать, потому что суть группы не в том, кто в
ходит в ее состав, суть группы в том, какую музыку она создает, и в
страсти, которую мы вкладываем в ее создание. В начале существования
группы каждый из нас старался выпятить свое "я", всем было нужно, чтобы
в буклете было обязательно написано "на гитаре играл такой-то", "на
клавишных играл такой-то". Но на самом деле, нет ничего более скучного,
чем выяснение, кто на чем играл! Сегодня в нашем буклете вы найдете
только "музыка и тексты Diary Of Dreams". Это все, что вам
нужно знать. Не имеет значения, кто что конкретно делал, потому что мы
говорим о музыке, о песнях, об альбоме в целом, а не о том, кто за что
отвечал. Мне кажется, это правильно, и поэтому я решил спрятать свое
имя за таким ником.
