Адриан Хейтс: все, что мне нужно – это моя студия, моя комната, моя собака... и Гаун:А
Ты всегда даешь интервью так поздно?
Ты имеешь в виду в полночь? (смеется) И да, и нет. В первые недели
после выхода “Nigredo” и мини-альбома “MenscFiend” бывало так, что я
давал по четыре интервью в сутки. С утра до вечера. Я не знаю, сколько
их было всего…около 17-ти или 18-ти, а может больше. Сейчас это делать
намного проще и удобнее, когда график не такой напряженный. Я прихожу
на студию где-то в 10-11 часов и заканчиваю работать в 3-4 часа утра.
Но для интервью я всегда стараюсь выбирать время, когда нет суеты,
поэтому я предпочитаю ночь, когда вокруг меня тишина и спокойствие.
Я знаю, ты очень много работаешь. Меня всегда интересовал вопрос, во
время работы над альбомом тебе приходится сотрудничать с другими
людьми, притом людьми творческими. И наверняка у них есть своя точка
зрения, свое мнение относительно того, как должен выглядеть и звучать
новый диск. Ты легко идешь на компромиссы?
A.H.:Моя политика – никаких компромиссов. И сейчас я объясню почему. К
примеру, над альбомом “Nigredo” мы с Гаун:А работали два года. Затем мы
обратились к фотографу и графическому дизайнеру, уже со своими
наработками для оформления, чтобы они их улучшили. И эти люди работали
с нашей музыкой и с нашими идеями всего два дня. И я считаю, что это
неправильно менять что-то в наших концепциях, когда мы работали над
ними так долго. Поэтому, получив работы фотографа и графического
дизайнера, мы снова садимся и дорабатываем, полученные материалы. Мы
хотим, чтобы все было идеально, было так, как мы хотим, как мы это
видим. Я не говорю, что все, что мы делаем в принципе совершенно. Но
это совершенно для нас.
А как Гаун:А участвует в творческом процессе? В процессе создания музыки?
Композиция O’Brother Sleep для альбома Freak Perfume, была первой
песней, в которой сыграл Гаун:А. Это была своего рода проверка,
насколько хорошо мы сможем сотрудничать. И вообще планировалось, что
Гаун:А будет просто гитаристом группы. Но сейчас мы творческий дуэт.
Вот уже три года мы работаем вместе практически день и ночь. И он
делает очень много всего: дорабатывает оформление для альбомов,
занимается дизайном футболок вместе со мной и, конечно же, мы вместе
работаем над композициями. Если же получается так, что я работаю со
звуком и ему нечем заняться. Он просто встает, идет в другую часть
комнаты и начинает рисовать или идет в свой кабинет и разбирает письма
поклонников, работает над веб-дизайном наших сайтов. У нас очень много
работы, так что мы никогда не скучаем.
Ты как-то сказал, что у тебя очень много неизданных композиций, и ты
никогда не будешь работать над ними, потому что тебе это неинтересно,
так как все они - это дело прошлого. Но иногда мы все-таки можем
услышать на новых альбомах, новые версии старых песен. Почему так
происходит?
Старые композиции? Например..
Ex-le или But the wind was stronger….
Здесь все просто. Мы делаем новую версию песни, потому что хотим
включить ее в наш концертный плей-лист. И иногда поклонники подходят к
нам после концерта и говорят “о, вот эта песня в новой обработке звучит
просто замечательно, когда вы выпустите ее на диске”. На самом деле мы
не любим этого делать. Особенно, когда мы работаем над новым альбомом.
Нам вовсе не хочется менять трек-лист и добавлять в него “старую”
композицию. Зато, когда дело касается макси-сингла, почему бы и нет.
Поэтому, например, на сингле “Amok” есть песни “Ex-le”,
“Butterfly-Dance” и … что там еще было, не помню (смеется).
Мне очень понравилась Amok (piano version), никогда не думала, что ее можно так сыграть. Почему вы это сделали?
Мы хотели сделать что-нибудь особенное. Мы все музыканты с классическим
образованием. Поэтому в один прекрасный момент мы подумали, а что
получится, если мы оставим только вокал и фортепьяно. Какую атмосферу
мы сумеем создать. Работать над песней было очень легко. Намного легче,
чем над другими композициями, что тоже немаловажно.
А почему вы не сыграли ее на московском концерте?
Хороший вопрос. Я сам без понятия (смеется).
Я знаю, что вы собираетесь отыграть акустические версии некоторых
песен. Какие песни вы выбрали? Или ты мне не скажешь, потому что это
большой секрет?
(Смеется). Не скажу (смеется). Многие поклонники спрашивают нас, что мы
собираемся сыграть. На самом деле то, что мы собираемся играть
акустический сет, должно было быть сюрпризом. Сейчас сюрприз состоит
только в выборе песен. Я уверен, что многие будут счастливы их услышать
Все кроме Москвы, я думаю.
Ну…акустический сет это дело времени и это не постоянная часть
концерта. Я уверен, что мы будем постепенно включать его в наши обычные
выступления. Так что наверняка когда-нибудь мы сыграем их и в России.
Кстати, о выступлениях. Я была на вашем концерте во Франкфурте и должна
сказать, что аудитория там очень сдержанная, в то время как в России,
например, люди просто сумасшедшие. Что тебе больше нравится?
Что ж, ты права, говоря, что немецкая аудитория весьма сдержана во
время исполнения песен. Но это не совсем так. Например, в перерыве
между композициями они ведут себя весьма воодушевленно. Аплодируют и
даже кричат. К тому же это всегда зависит от того, где ты выступаешь и
от настроения. Русская аудитория действительно что-то невероятное.
Выступать в Москве было очень здорово. Видеть, как люди откликаются на
музыку. Это как обмен энергией. Ты получаешь ее от зрителей и затем
возвращаешь обратно. И именно это делает концерт особенным. Но я рад
любой зрительской реакции, танцуют ли они во время исполнения песен или
просто аплодируют в перерывах. К счастью, все наши выступления во время
Nigredo тура были очень успешными, куда бы мы ни приехали. И я очень
счастлив, когда вижу, что люди уважают и ценят то, что мы делаем.
Возвращаясь к теме музыки, я читала ревью на альбомы Diary of Dreams.
Некоторые называют вашу музыку депрессивной. Особенно это касается
вашего последнего альбома. Ты считаешь свою музыку депрессивной?
Нет! Я думаю, некоторые люди просто подменяют понятия депрессивный и
меланхоличный. А я считаю, что между этими понятиями очень большая
разница. Я действительно очень меланхоличный человек, но я никогда не
был в депрессии или депрессивным. Я думаю, наша музыка очень жесткая, в
ней много злости и других сильных эмоций: грусть и меланхолия. Но она
вовсе не депрессивная! По крайней мере, я так ее чувствую. И из писем
поклонников я знаю, что большинство из них разделяют мое мнение. Так
что… может те люди, считают, что я в депрессии и поэтому они находят
нашу музыку депрессивной. Кто знает…(смеется).
Может быть, следующий вопрос будет немного некорректным, но ты часто
говоришь, что единственной твоей целью в жизни является достижение
гармонии и мира. Это звучит, словно ты хочешь достичь катарсиса. Ты
действительно считаешь, что достичь гармонии ты можешь только в
творчестве?
Да (категоричным тоном). Гармония – это баланс. Некоторые люди ищут его
в религии. Другие во взаимоотношениях, я имею в виду отношения между
мужчиной и женщиной. А я обретаю этот баланс в своей музыке. Если я
пишу что-то, создаю, продюссирую – я счастлив, я спокоен, доволен и
горд собой. Я в гармонии сам с собой. И гармония – это очень сложное
чувство. Кто может сказать, что он в согласии сам с собой. Я не знаю.
(Смеется) А ты никогда не думал, что когда ты достигнешь гармонии, ты не сможешь ничего больше создать, написать?
(смеется) Я думаю, что прежде чем я обрету гармонию, я напишу еще
альбомов 20, а то 30. К тому же если люди будут продолжать любить то,
что мы делаем, я думаю, я сумею найти множество разных чувств, чтобы
вложить их в музыку. (смеется) А вообще… может создание композиций на
основе гармонии это так же волнующе… сейчас я не знаю…но может потом,
кто знает…
В одном из интервью ты сказал, что у тебя в принципе одни и те же
страхи и сомнения, что и у других людей, но ты просто считаешь себя
немного другим. А вообще тебе легко быть другим?
Наверное, да. Это зависит от того, как ты живешь. Если ты хочешь быть
частью общества, то тогда это сложно. А если ты живешь, как я…мне не
нужно ходить на работу каждый день к восьми часам и приходит домой в
пять вечера. Мне не нужно 24 часа в сутки подстраиваться под других
людей. Я живу в своем собственном мире. И здесь мне проще быть таким,
какой я есть. К счастью, Гаун:А тоже довольно странная личность. Хотя,
конечно, быть другим это сложно. Но я все-таки счастлив, что я такой. И
это даже скорее дар. Я даже не знаю, как объяснить это словами, тем
более по-английски. Это даже больше вопрос отношений, когда тебе не
нужно быть частью кого-либо еще, когда ты остаешься один, когда тебе не
надо ни с кем объединятся, чтобы просто быть…
Ты как-то сказал, что не любишь людей. Однако все кто, с тобой
когда-либо разговаривал, говорят, что ты очень общительный человек. Как
ты это объяснишь?
На самом деле в обычной жизни я очень замкнут. Я люблю уединение и
тишину. Но когда я выступаю, я знаю, что после концерта я пойду к
людям, к своим поклонникам. Потому что это своего рода мой долг – быть
доступным для этих людей. Эти люди дали мне очень многое, и я думаю,
что это мой долг вернуть им что-то взамен. К тому же общаться с людьми,
которые интересуются, любят, восхищаются тем, что я делаю, это крайне
интересно! Во время общения ты можешь научиться чему-нибудь, это тебе
только на пользу. К тому же я всегда считал, что если стоя на сцене, ты
видишь в глазах своих зрителей желание поговорить с тобой, тебе нужно
дать им эту возможность. И я никогда не понимал всех этих супер-звезд,
которые окружают себя телохранителями и не выходят к аудитории.
Конечно, если мне угрожает опасность это одно. Но если эти люди просто
хотят поговорить, почему нет. И вообще, путешествовать по миру,
выступать для людей и не общаться с ними… это как-то странно.
Я знаю, что ты не только выступаешь, но иногда играешь dj сеты в
клубах. Что это для тебя, еще один способ самовыражения или ты просто
так проводишь свое свободное время?
Диджейство дает мне возможность для промоушена. Да и потом мне очень
нравится быть ди-джеем, играть в некоторых клубах, в окружении людей,
которые мне действительно нравятся. Например, я с удовольствием играю в
Лейпциге в клубе Dark Flower. И там очень замечательные люди, и я
получаю огромное удовольствие. И возвращаясь к вопросу, что ты задала
мне до этого, мне же не нужно делать это каждую неделю, поэтому мне
действительно это в радость. Если я делаю это раз или два раза в год,
мне этого достаточно. А так все что мне нужно – это моя студия, моя
комната, моя собака…и Гаун:А (смеется).
А что ты обычно ставишь во время dj сетов?
Это зависит от того, где я играю. Конечно же, dj должен ставить то, что
хочет услышать аудитория, подстраиваться под ее настроение. А вообще,
если бы я мог ставить, то, что хочу, то это действительно была бы
гремучая смесь. (смеется) Микс из Pink Floyd, Massive Attack, Korn,
Tricky и … я не знаю чего еще… я люблю музыку с тяжелыми гитарными
рифами. Я слушаю очень много разной музыки.
Ты как-то сказал, что музыка – это твоя жизнь, и что это чуть ли не
единственная вещь, которая тебя интересует. Значит ли это, что ты
абсолютно не интересуешься событиями в мире?
(усмехается). Пять лет назад я отключил свой телевизор и радио. У меня
нет радио даже в машине. Я не читаю журналов. Вот так я поступаю с
миром. Но это не значит, что я не буду участвовать в жизни общества, в
определенные моменты. Но сейчас я не хочу, чтобы мне по 20 раз в сутки
говорили что, кого-то сегодня убили или что столько-то человек погибло.
Я и так знаю, что это происходить каждый день. И это вовсе не
заставляет меня чувствовать себя лучше, если я мне об этом напоминают.
Может это и звучит эгоистично, но это факт. Иногда я, правда, натыкаюсь
на какую-либо информацию в Интернете. Но мне абсолютно не интересны все
эти политические разборки в Германии, или изменения в налогообложении и
тому подобное. Я все равно ничего не смогу изменить. И это всего лишь
трата времени. А я хочу сосредоточиться на своей работе, на том, что
мне действительно нужно. У меня нет ни телевизора, ни радио дома, но у
меня есть DVD. И если бы у меня были дети, я бы запретил им смотреть
телевизор. Есть очень много вещей, которые я ненавижу. Например, то,
как некоторые люди относятся к детям, обращаются с животными. Я знаю,
что некоторые страны воюют, и я не хочу об этом слышать каждый день. И
вообще то, что у человечества получается делать лучше всего – это
воевать.
А ты знал, что в Москве были совершенны теракты?
Нет, а когда? В наш прошлый приезд?
Нет, в конце лета в начале осени прошлого года. Много людей погибло.
Нет, я ничего об этом не знал. Мне, правда, очень жаль.
А какие воспоминания у тебя остались о Москве?
Ой, да много воспоминаний. Я помню, как тепло нас принимали. Люди в
России очень вежливые и радушные, а также организаторы нашего концерта
были просто замечательными. А еще у нас поселили в огромный отель, что
тоже было очень интересно. И вообще второй приезд в Москву это было
своего рода юбилей, потому что первым концертом, на котором Гаун:А
выступил в составе Diary of Dreams, был именно в Москве.
Так, когда же вы снова приедете в Россию?
Мы должны были выступать осенью в Санкт-Петербурге, но из-за некоторых
организаторских неувязок, концерт пришлось отменить. Скорее всего, мы
приедем туда зимой, в январе. Что касается Москвы то, думаю, мы
выступим там не раньше чем через год. Мы планируем начать работу над
новым альбомом и уж по ее окончании обязательно вернемся.
